Змей Горыныч:
Змей Горыныч возлежал в очередной пещере на груде банковских выписок и бухгалтерской отчетности, лениво обгладывал гномьи останки и смотрелся в зеркало.
- Ну-ка, стеклышко, скажи, да всю правду доложи: кто на свете всех опасней? Всех сильнее и ужасней! - потребовала вторая голова.
- Ты ужасен, спору нет, - бесстрастно отвечало зеркало. - Но живет на белом свете Белоснежка: Вот где жопа!
- Тьфу ты, пропасть! - плюнула тазобедренной костью в него первая голова. Промахнулась. - Дожили, какая-то распутная девица угрожать нам надумала.
Тут надобно сделать авторское отступление и пояснить тем, кто пролистывает прочую тягомотину и наслаждается исключительно искрометными зарисовками из жизни Змея Горыныча, что ваше любимое чудовище недавно получило ответ от Белоснежки, полный гномьего фольклора, и теперь размышляло над сучностью бытия.
- <Как курица лапой>: - фыркнула пламенем третья голова. - Ха! Да у нас почерк каллиграфический! Просто бумага не писчая:
Змей Горыныч хором крикнул:
- Пытошник! Подь сюды!
Послышались шаги и из темноты туннеля вышел, сияя белоснежной улыбкой, в белоснежном же колпаке и фартуке уже знакомый нам детина.
- Чего изволите, ваша лучезарность? - испросил он.
- Письмо писать будешь. Под диктовку, - пояснила третья голова. - У тебя рука под выбитые признания набита, так что дерзай.
Пытошник кивнул и, порывшись в карманах, выудил на свет несколько листов, банку красных чернил и измочаленное перо. Разложился на полу, изготовился
- Какие-то чернила у тебя странные, - заметила первая голова. - Али кровь это?
- Так точно! - ухмыльнулся еще шире заплечных дел мастер. - Свеженацеженная.
- Пиши давай, - оборвала бесполезный для сюжета разговор голова вторая. - <Милостливая сударыня:>
- Барышня! - поправила первая голова.
- Девка! - рубанула третья.
- А может лучше <мать>? Она же мать?
- Чья мать?
- Да вашу мать! Давайте опустим обращение и начнем сразу с сути.
Пытошник внимательно выслушал сбивчивые наброски ответа Змея Горыныча, старательно все записал и подытожил:
- <:После чего надлежит явиться пред наши очи в рубище, цепях и босой, дабы явить свою покорность Кощею>.
- Ты свои фантазии-то не вписывай куда не положено, а то эта фурия еще больше рассвирепеет, - скептически хмыкнула первая голова. - Пиши просто: <надлежит явить свою покорность Кощею>. Гномов на урановые рудники, сама без скалки.
- Скалка женщину не красит, - подтвердила вторая голова. - Кроме того, нужно будет несколько уроков этикета. У Кощея натура тонкая, как иголка. Ему нужна женщина, в лучшем значении этого слова, а не <посудобойка>. У этой же особы, похоже, психика поломата. Оно, конечно, и немудрено, с такой-то жизнью, но ежели желает что-то изменить, то нужно меняться самой.
- Я, я могу этикету поучить! - с энтузиазмом поднял руку Пытошник, отчего из рукава его выпал окровавленный скальпель.
- От твоих уроков одни раны на душе. Уймись! - угомонила его третья голова. - Мы сами ее погоняем по темам. А то возомнила себе незнамо что. Кощей таких на раз щелкает. Чуть заподозрит, что ни разу не Василиса, мигом укоротит до середины шеи.
Первая голова заметила:
- А еще эту замухрышку надо как-то до Прекрасной дотянуть:
- Я могу дотянуть. На дыбе девки отлично тянутся. Чисто топ-модели выходят, - вновь встрял Пытошник, но, наткнувшись на грозный взгляд трех пар глаз, тут же поспешно заткнулся.
- Ладно, там поглядим. Будет дальше артачится, замочим вместе с остатками гномьего народа и скажем, что так и было, - порешила третья голова. - Запечатывай письмо и отсылай.
- Как отсылать будем? - поинтересовался Пытошник. - Курьерской службой?
- У нас же сказка! - напомнил Змей Горыныч хором. - Через Telegram отправляй!
|