В некотором царстве, в некотором государстве, у высокого стрельчатого окна, начинавшегося у самого пола и уходящего почти на десяток метров вверх, лишь немногим не достигая потолка тронной залы, стоял, заложив руки за спину, Кощей. Лицо его выражало полнейшую озадаченность, он усиленно щурился прикрывая попеременно то один глаз, то другой, а то и вовсе - оба сразу. Видимо, это не помогало, и вот он уже наоборот - старался раскрыть веки как можно шире, отчего глаза становились почти круглыми.
"Стар что ли стал", - думал он усиленно продолжая щуриться, - "видеть что-то плохо начал... Вроде всего несколько тысяч лет, не срок ведь... Но..." - он остановился, так и не закончив фразу у себя в голове. Кажеться, он понял. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха он что было силы дунул на стекло и тут же закашлялся от поднявшейся в воздух пыли, замахал руками, пытаясь хоть немного разогнать ее, но она была везде, дышать было почти невозможно. Кощей отпрянул от окна, прикрыв нос полой алого плаща с высоким воротом, который он, по обыкновению, носил. Когда пыль осела, а Кощей перестал заходиться кашлем, он снова подошел к окну и выглянул на улицу. Зрение его намного улучшилось, по сравнению с тем, что было всего пару минут назад, все стало видно почти отчетливо. Кощей с досадой провел ладонью по стеклу, сметая остатки пыли, да, с глазами у него все по-прежнему хорошо, а вот с хозяйством...
Он тяжело вздохнул. Развернулся, в несколько шагов добрался до выского чёрного трона, и привычно взгромоздился на него, поставив локоть на подлокотник, а кистью руки подперев голову, склоненную на бок. Раньше, когда экономкой в его замке была Кикимора, всё было значительно лучше. Нет, конечно, плесень, паутину, и прочую болотную атрибутику она очень любила, и при возможности, старалась украсить ей вверенный ей в заботу замок, но... Меру знала. Вся эта гадость всегда была в строго отведенных местах. В правом дальнем углу шкафа с одеждой немного паутины. Небольшое темное пятнышко, будто от сырости, под бадьей в купальне. Сыр, превратившийся в один сплошной ком плесени, всегда валялся в леднике, но отдельно от всего прочего, ровно так, чтобы другие продукты не попортить... Знала она меру, знала... Зря он ее выгнал, вон что теперь случилось, чуть в грусть-тоску из-за испортившегося зрения не впал, а оказалось окно запылилось, и только. А ведь из-за чего выгнал-то? Да и не выгнал, сама ведь ушла, чего уж тут. Пошел как-то почахнуть над своим сокровищем, открыл свой любимый сундук с каменьями, рубинами да самоцветами, почти погрузился в волны услады, как вдруг... Внутри сундука на крышке увидел паутинку! Наслаждение от созерцания богатств мигом улетучилось. Стало быть, Кикимора и здесь "прибралась"! И как только проникла! Хлопнув крышкой сундука он в ярости побежал вверх по каменным ступеням, прочь из сокровищницы, ругаться с Кикиморой, благо скверный характер помогал находить самые нужные слова в таких случаях. Ну и нашёл слова, даже те, которые находить-то и не стоило, как выяснилось позже. Наплел, что вся ее плесень и паутина надоели до смерти, что в сокровищницу нельзя ни под каким предлогом, что ему и без неё будет прекрасно... А Кикимора взяла да обиделась. И ушла. С тех пор так и живет без экономки, а вокруг всё постепенно приходит в запустенье. Ему-то Кощею что, он ведь Бессмертный, ничего не делается. А вот хозяйство жалко.
Кощей тяжело вздохнул, только сейчас осознав всю масштабность данной проблемы, тяжело поднялся с трона, и шаркая ногами поплелся через всю тронную залу к внушительному шкафу стоящему у правой стены, недалеко от массивных створчатых дверей, служивших входом. Слуги у него, конечно, были, можно было хлопнуть в ладоши, да посидеть подождать пока принесут. Но все они какие-то... непутевые что ли, ждать можно долго... Могут и не донести к тому же, а на полпути шлепнуться. А уж в хозяйстве и вовсе ничего не смыслят. Вот что значит имидж злодея - никто путный к тебе в услужение не идёт.
- Имидж, - раздосадованно проворчал себе под нос Кощей, словно пробуя это слово на вкус и морщась от его горечи.
Вся его жизнь пошла не по той тропе из-за этого самого "имиджа", слово-то какое заморское переняли. На самом деле Кощей никогда и не был каким-то особливо злым, нет, нормальный он был. Ну, злопамятен немного, да это любой староста из деревни такой, ничего в этом осбенного-то и нет. Ну характер скверный, так это вовсе, через одного! Всё дело было лишь в том, что рука у него была тяжелая. Взыграла однажды в удальце кровь молодая, решил он свою силушку показать, да Кощея приструнить, и полез драться. А Кощей что... Да ничего, дал такому оболтусу подзатыльник, чтобы не лез, а из того чуть весь дух и не вылетел, всем миром потом откачивали... Не со зла, рука просто тяжелая. А потом еще один добрый молодец решил за товарища вступиться, и еще... Вот так в злодеи и записали, а теперь, слуг не дозовешься, в замке убраться некому...
- Эх, - тяжело вздохнул Кощей и покачал головой увенчаной тонкой короной.
Ну не самому же ему пыль протирать, в самом-то деле! Да и не сумет, рука-то тяжелая, переломает все. Давеча, пока никто не видел, ночью клумбу хотел цветами засадить, а то сорняки сплошные, так, сорники то повыдрал, ямы вырыл, семена бросил, да руками слегка прихлопал, чтобы дождичком не размыло. Он снова тяжело вздохнул, и будто еще больше ссутулился. А рука-то тяжелая, не расчитал. До сих пор этот кругляш земли утрамбованный пустотой стоит среди дикоросов, прямо перед главной башней замка. "Аномалия", - как сказал кто-то из гостей. Ни одна травинка эту землю пробить не может, так утрамбовано... Ну, рука просто тяжелая, хотел-то как лучше. Осталось только в замке прибираться начать и все разломать окончательно... Нет-нет, этого делать ни в коем случае нельзя!
Наконец, Кощей пересёк залу и добрел до шкафа, открыл резные дверцы, а там с одной стороны - сплошь бутылки замсыловатые, из стекла самого разного цвета и оттенка, а с другой бокалы, тоже сплошь один на другой не похожие: витееватые ножки, или напротив высокие и тонкие как нить, с узорами из разного стекла, окованные железом, и простые, прозрачные и почти незаметные... И все - одноразовые... Нет, ну, не в прямом смысле слова, конечно. Просто, Кощей их не мыл, а складировал на кухне в районе раковины для мытья. "В районе" - потому что саму мойку уже завалило грязной посудой и много лет не было видно. Потому стаканы и были одноразовыми.
"И скоро они подойдут к концу" - с печалью подумал он. - "Надо что-то решать, надо срочно что-то решать, а то... Бррр - даже не хотелось думать, что случиться. Что же делать, что же делать... Эх..."
Он медленно прошаркал назд к высокому трону, эфектно смотрящемуся на фоне закатного зарева врывающегося через высокое стрельчатое окно в тронную залу, снова взгромодился на своё любимое место и медленно пригубил вино...
И тут его осенило, глаза его расширились, он подскочил на месте и радостно хлопнул ножкой бокала по раскрытой ладони, расплескав добрую половину благородного напитка и даже не заметив этого. Вот же оно!
- Женюсь! - радостно завопил Кощей, распугав летучих мышей, до того мгновения мирно спящих под высоким потолком.
|